Снежный город ===> Ледяная пещера

Она медленно, но верно начинала осознавать, что теряет крышу из-за этой игры.
Хруст под ногами. То есть копытами. Лопается лёд у тяжёлых кабаньих «пальцев»; их обладатель, неспешно мотая лохматой головой, почти аккуратно шагает по снегу. Круглые, ужасно большие глаза зверя неспешно оглядывают пространство перед собой: прощупывают чёрные взъерошенные кусты, сизые ели, трясёт почти по-настоящему их съёжившиеся, очевидно из-за мороза, ветви.
Хвост животное прижимает к ногам… непривычно…
Он идёт ровно. Почти: лишь изредка данный парнокопытный представитель фауны спотыкается, проваливаясь в ямы или набредая на камни; существо тут же вскидывается, рывком поднимает передние ноги на более ровную поверхность, более прочную, таким образом стараясь свести неудобства седока к минимуму…
А седок, мерно качающийся на чужой спине под ритм хрустящих шагов, сравнивает своего «коня» с пони… Ну, с тем самым, что катает детей в парках.
Кругом же танцуют ели. Серые, синие, даже вороные… и ни одной зелёной! Зверь замечает это, с некоторой ленцой закапываясь в собственные мысли, по самые шерстяные уши, а вот его спутник… Что ж, он, этот человек, тоже любил природу, но всё-таки по-своему. Мог застыть у сонной сосны, задирая голову, провожая чужую ёлочную макушку задумчивым взглядом; мог остановиться у самого обыкновенного дома, неожиданно для себя отмечая, что черепица-то здания, оказывается, очень необычно смотрится под пеленой багряного заката…
Однако, опять же, в данный момент хозяин зверя – а всадник был именно хозяином – думал о совершенно иных вещах…
Если бы он умел музыкально свистеть, ну, этот человек, он бы начал насвистывать себе под нос что-то совершенно нелепое; более того, из иной реальности.
Хотя капюшон идеально скрывал её лицо, она видела окружающую действительность так же чётко и ярко, как и… кабан, в общем. Уже не хватаясь холодными, затянутыми в кожу пальцами за гриву животного, она медленно и с некоторой каплей терпеливости рассматривала земли перед собой… Хотя… какие же там земли? Снега. Широкие, тёмные – ибо прячущиеся под тенью местной флоры, неожиданно высокой и лохматой… Бескрайние? Пожалуй, да. Потому что она, Нертус, блуждала по этим ледяным холмам уже битый час. То есть… не «блуждала» - «блуждали»: хотя бы потому, что ехала лучница конкретно на Беллаторе.
И она действительно начинала думать, что теряет себя под тоннами пикселей этой игры. Обычно разговорчивая… хорошо, относительно, она спокойно язвила, цитировала неких научных деятелей и с хриплой ленцой, стандартной для любящего поспать человека, озвучивала свои мысли витражными предложениями… Сейчас же, играя в Жизнь, Нертус всего этого не делала. Потому что молчала, потому что, по сути, и разговаривать-то было не с кем… Нет, безусловно, по её правую руку всегда шагал Белл, сильный, уверенный, верный… однако, ясное дело, отвечать на периодические монологи хозяйки он не мог. Чисто физически… Хотя кто его знает. Быть может здесь, в виртуальном мире, совершенно иные законы природы действуют?
Она только в детстве каталась на лошадях. В своё время топала, хлопала, пробовала петь сопрано, доказывая родителям, что хочет ходить в соответствующий клуб, однако… Да, как и большинство других детей, она забыла о половине своих «хочу» сразу после перехода в средние классы. Девчонка эта начала заниматься совершенно иными дисциплинами, времени стало не хватать и… Нет, конечно, она не жаловалась на свою жизнь. В какой-то степени она любила свои решения и даже гордилась ими. Странно? Отнюдь.
На кабане же она ни разу не ездила: ну, не вывелись ещё такие большие копытные данного вида в реальном мире… Хотя… опять же…
Вообще, у Беллатора была очень странная спина. Стрелять, сидя на ней, кое-как обхватив ногами залепленные мокрой пылью бока зверя, было необычайно трудно. Если не невозможно. Нет, конечно, Нертус уже доводилось атаковать противника подобным образом. Но, знаете… ей такой способ не очень понравился.
А ещё, разъезжая на Беллаторе, нередко приходилось нагибаться, вплотную прилипая к кабаньей шее, широкой, толстой и необычайно крепкой. Тут и противные ветки с гоготом ударяли её, Нертус, по спине, и сам кабан двигался до ужаса странно. А уж если бежал… Нет, о том, что при беге галопом всадник так или иначе вынужден вставать, лучница помнила, просто… она элементарно не могла привыкнуть к подобному.
Поэтому Беллатор больше ходил, чем бегал. Самого кабана это, между прочим, до дрожи в коленях раздражало…
Признаться, они не знали, сколько на тот момент было времени. Солнце, необычайно тёплое, жёлтое, широкими мазками рдяной акварели лупило по необъятным просторам малахитового неба. То и дело под редкими облаками вспыхивали водянистые рыжие пятна; совсем редко янтарные… и Нертус, что парадоксально, почти с трепетом за этим наблюдала.
Она задирала голову, впиваясь своими стальными глазами в пластилиновые вихры определённо зимних туч. Маленьких, совсем юных – почему-то девушка слепо верила в то, что несколькими часами позже они обязательно вырастут. Растекутся под солнцем вредной кляксой, накатывая на дневное светило брызгами мокрого воздуха; закричат, пронзительно и высоко, так, что услышит даже далёкая столица… Лучница, сидящая на кабане, с гордостью вспоминала, что любит дождь. Очень любит…
Снег она любила ещё больше.
Медленно, но верно темнели под облаками вездесущие сосны. Мелькали под кустами взъерошенные хвосты местных лисиц; волки, не имеющие численного превосходства, натыкающиеся на более крупную добычу, с досадой пропускали кабана перед собой…
А над их головами продолжало теплеть небо.
Нертус не знала, куда они идут. Ещё у городских ворот попросив Беллатора найти места поопаснее, она решила положиться на чудное обоняние своего верного спутника. Наверно, положится на кого-то впервые… Привыкнув рассчитывать исключительно на себя, во всём, везде, она жутко нервничала, работая в группах с мягкими и смеющимися людьми. Как правило… да, брала всё в свои руки, оправляя помощников домой, засиживалась допоздна у книг, выискивая необходимую информацию…
Действительно, с животными она ладила куда лучше.
А потом они вышли на опушку. Нертус инстинктивно вздрогнула, впиваясь греющимися пальцами в ледяную гриву кабана, прижалась к нему ещё сильнее, практически ложась на колючий горб копытного…
Беллатор, щурясь, выпуская под солнце витиеватые столбы серого дыхания, неотрывно глядел в одну точку; хозяйка питомца, перехватившая чужой взгляд, также наткнулась, зрительно, разумеется, на впереди развалившиеся горы…
Это была пустая, запертая, наверно, под метрами льда и снега поляна; нет, поле. Широкое, белое, раскинувшееся перед скалами и парадоксально идеальное; нетронутое…
Нертус никогда не любила открытых светлых пространств. Особенно, если под такую категорию попадала плоская, спящая под снегом, пустыня; особенно, если на ней не было следов… Вообще… никаких…
А на этой как раз не было. Что неимоверно пугало. Тянулась эта арктическая пустошь далеко-далеко, падая ниц перед сизыми стенами местных пещер, склоняя снежные холмы-головы и тем самым выражая крайнюю степень уважения по отношению к чёрным лесам… А они действительно были чёрными. На фоне непривычного рыжего неба и теперь уже малахитовых гор. Ходил рысью, частенько перескакивающий на галоп, ветер, танцующий на льду; свист его, звонкий, злобный, эхом взвинчивался под облака, колючим фонтаном падая на верхушки елей…
Стрелок нахмурилась, поднимая ладонь, стараясь натянуть на себя капюшон как можно… «качественнее».
Пальцы, ударяющиеся о заиндевевшую ткань, категорически отказывались слушаться.
- Ты думаешь…
Белл кивнул, уверенный в своей правоте, и Нертус покачнулась вместе с кабаньей головой, чуть не падая в снег. Обхватила чужие рёбра ещё сильнее, сцепила зубы, носом утыкаясь в колючую и холодную шерсть…
Почему-то она верила этому зверю. «Если Беллатор говорит, что «там» безопасно, значит «там» можно вязать крючком, катаясь по снегу в наушниках…»
Парнокопытное, медленно шагнув вперёд, растопырив ноги, плавно выехало на льдистый склон.
А потом он сорвался галопом. Прямо с места. Хмыкнула не то от испуга, не то от неожиданности всадница, вжимающаяся во внезапно потеплевшую спину; Белл, волком вскинувшийся над поляной, рывками поскакал к противоположному краю потемневшей пустыни…
Они прекрасно понимали, что переходить поле конкретно в этом месте крайне опасно: открытое пространство всегда выдаёт своих гостей…
Вместе с тем, именно такая площадка являлась идеальным полем боя для лучника.
И наступила тишина.
Он бежал ровно. Не петляя, практически не проваливаясь в снег, Беллатор чётко и непривычно громко скакал по раскинувшейся под его копытами простыне, нарушая установившуюся глухоту, подкидывая над собой Нертус на самых высоких шагах. А она всё тянула на своё лицо спасительный капюшон, изредка переводя пальцы правой руки себе за спину, вслепую стараясь отыскать Акирона…
Он, неспящий, с неким восторгом разглядывал качающееся небо…
Она жалела о том, что кутается в такой «яркий» плащ.
Она чихает и кашляет, резко и глубоко вдыхая, неожиданно для самой себя, хватая глоткой ведро пустого бирюзового ветра. Вырывается к зубам, к носу струя бесснежной метели – никакой ворот не спасает – просвистывает через голову сползающей с Беллатора Нертус, через её глухую сквозную голову. И лёд застревает у самых лёгких, отмораживая пищевод, желудок; инеем покрывается кожа, проводящая парады мурашек от самого сизого носа, человеческого, до пальцев онемевших ног… Только воительница не понимает, отчего именно ей так неровно и кисло на душе: то ли нервы дрожат от неосознанного, животного волнения, то ли восторг, вцепившийся в длинную, давным-давно свалившуюся шевелюру девушки своими серебряными когтями, в охапку сгрёб весь её разум. Оставшийся…
Она чувствует, как под копытами Бела урчат мыши. Мыши, копающиеся во льду.
А чёрная полоса у подножия гор всё приближается. Маслом наползает вниз, на снежную корку этой бесконечной пустоши, водопадными вихрами закручиваясь у отдельных белых скал. Струится ветер по лестничным склонам уже близких пещер, поёт, на квартах скидывая молочную пену куда-то к елям. И эта пыль, снежная пыль, тоже подаёт голос: шипит, лазурной дымкой разбавляя общую темень вечнозелёных верхушек, урчит гневно, ливнями осыпая дрожащие стволы…
Рычит гогот.
И пусто, всё равно пусто. За спиной чёрного кабана рядами сизого гороха тянутся следы, размашистые, скользкие, длинные; снег у таких пятен то и дело рушится, образуя широкие аметистовые ямы… А Беллатору-то что? Кружась, выписывая на ломком льду витиеватые пируэты, он рваной молнией скачет к лесам: уже молнией – по прямой идти слишком рискованно…
Нертус уже не думает о том, что это игра: хватая ртом очередной ком воздуха, проглатывая его, она задерживает дыхание.
Лишь потом её зверь влетает в жидкую ониксовую рощицу. Влетает, сдирая шершавые ветви, сшибая тонкие подсохшие деревца своим широким, прошитым потом, телом. Прячет глаза за перчаткой стрелок, вновь ухающий вниз, к животной голове; щурится, пытаясь разглядеть дорогу перед собой…
Она замечает пещеру. Среди звонкого треска гудящих сосёнок, среди чёрного рёва белых, ещё чистых снегов.
Нертус вцепляется в кабанью холку задеревеневшими пальцами, тормозя питомца пятками. Вскидывается за спиной лучницы светлый плащ, закручивающийся винтом, дёргается капюшон, едва остающийся на месте, а Беллатор, резко останавливающийся, вонзающий передние копыта в жёсткий льдистый сугроб, почти возмущённо поводит ушами.
Его «хозяйка» - от понятия одно лишь название – недоверчиво разглядывает каменный пласт перед собой.
Он очень острый. Бирюзовый снег волной сползает с острия «стены», мягко пряча за собой чёрную, пахнущую солёной водой расщелину; сама же дыра тоненько-тоненько свистит – видимо, бушует в её лабиринтах сквозной зимний вихрь…
Нертус опускает взгляд, склоняясь к пушистым щекам.
- Как ты увидел?
В последнюю очередь она собиралась верить в то, что создатели Второй Жизнь всё-таки сжалились над игроками и впихнули в их питомцев полный путеводитель по игре.
Поймав ответный взгляд усмехающихся карих глаз, она плавно соскочила с чужой спины, каблуками врезаясь в почему-то мягкий, подозрительно неровный сугроб. Чихнул Белаттор, поднимающий голову, рылом указывающий на достаточно узкий проход; тень в плаще, настороженно задерживая дыхание, медленно прошла к каменному подножию. Затем нагнулась, ладонью упираясь в холодную гору, заглянула в чёрную бездну морозной трещины – кабан возвышался позади…
Наконец, Нертус отошла от пещеры, на мгновение замирая в двух метрах от неё – питомец удивлённо приподнял брови.
Разбежавшись, лучница правым плечом протаранила ледяной пласт.
Это было больно. Пискнула что-то система про испарившиеся хп, стрелок с шипением взвыла, хватаясь левой ладонью за правое предплечье… Нет, безусловно, такой метод решения проблемы подействовал и подействовал неплохо – хрупкая снежная корка, прикрывающая большую часть входа, обиженно хрустнула, лавиной капая вниз – но…
Беллатор закатил глаза, носом тыкаясь в колчан, свисающий с человеческого пояса. Нертус в ответ на зрительный вопрос копытного «А как ты потом стрелять собираешься?» гордо смутилась и пожала плечами.
Зато теперь появилась возможность и зверя этого на новую локацию затащить.
Нертус даже не догадывалась о том, что кабан её услышал о Ледяной пещере в недалёком Снежном городе.
Там было сухо. Очень. И холодно; тоже «очень». Под ногами молчал чёрный каменный настил, впереди шипело дыхание горы; Нертус сделала несколько аккуратных шагов, прежде чем остановилась и прислушалась.
Она прекрасно чувствовала шаги Беллатора, грузные, стучащие, эхом скачущие по стенам; она элементарно ощущала неприятное тресканье, доносящееся из сердца скального коридора и… признаться, всё же отличала сей странный звук от копошения позади идущего парнокопытного.
Таким образом, когда девушка рывком остановилась, её питомец, вовремя не среагировавший, рылом наткнулся на человеческую спину, толкая её хозяйку вперёд. Споткнулась Нертус, поднимающая руки, пытающаяся устоять на ногах, пнула носом сапога какой-то камешек, отскочивший куда-то в темень… Признаться, она вспомнила про данный осколок пещерного пола только после того, как услышала высокий визжащий рёв, на щёлканье вышеупомянутого камешка ответивший.
Предчувствуя нечто плохое, на инстинктах растерянно улыбаясь, она задержала дыхание и вновь замерла. Да, прямо так – на полусогнутых.
Задавать своему кабану очередной вопрос она не стала. Хотя могла ещё раз спросить его о том, уверен ли он в безопасности данной локации. Впрочем, ровное фырканье зверя за спиной стало лучнице хорошим ответом: Беллатор действительно не пугался возможной драки. По идее, и Нертус её не пугалась, просто… она вообще недолюбливала рукоприкладство… Оплеухи для брата и одноклассников не в счёт!
А потом она сняла со спины Акирона. Блеснуло Око, привычно любознательное, блестящее… вот не надо спрашивать, почему Нертус считала свой лук именно «любопытным»; осмотрело потолок перед собой, переводя почти трепещущий взгляд на моргающего от растерянности стрелка…
Нертус, вытянувшая из колчана стрелу, на ощупь, зрительно попросила Акирона помолчать. Ну, как она это привычно делала… вскидывала тонкие брови, изображая театральный ужас, распахивала широко глаза…
Шикая на Белла, кивком головы указывая на сужающийся проход, она мягко прошла вперёд. Застыла у стены, прижимаясь к ней спиной, выглянула из-за некоего булыжника…
Увиденный монстр заставил девушку поражённо выругаться. Мысленно, разумеется.
В темноте светлой пещеры – через ледяной потолок сюда проникали тонкие волны света – стоял паук.
Он был действительно огромным. Волосатым, широким, с толстыми угловатыми ногами и высокой спиной. Глаза существа, отражая капли скромного подземного освещения, мутными лампочками мелькали над полом; копошилось само создание, что-то с этого пола подбирающее… Лишь мелькнувший солнечный лучик, искажённый, рассеянный, позволил Нертус понять, что животное ест. Другое животное: у ног паука, пища и всхлипывая, извивалось нечто розовое.
Она всё же решила попытать судьбу. То ли понадеялась на Беллатора, что кинется наперерез врагу… в любом случае… то ли прикинула, что вполне сможет убежать – до пещерного входа можно было рукой подать. В общем, вскинув левую руку с зажатым в ней Акироном, подняв правую кисть, что держала стрелу, девушка прицелилась. Сначала натянула тетиву, вкладывая её нить в соответствующую ямку на снаряде, прикрыла один глаз, пытаясь найти точное местонахождение паука. Ну, относительно стен и потолка…
Щёлкнув языком, она приготовилась стрелять…
И тишина…
- Беллатор, будь добр… - судорожный вдох, - используй, пожалуйста, «глас войны»…
Кабан, почти ржущий, распахивает пасть…
«Нужно научить его условным жестам и звукам»…
Задерживая дыхание, Нертус выполняет выстрел под трубный рёв боевого питомца.
Оно, это создание, жутко напоминает лучнице тарантула. Большого, гибкого и необычайно красивого… Девчонка любила пауков и очень не хотела направлять на них лук. Возможно, потому что в некоторой степени восторгалась своим восьминогим противником; а быть может, она элементарно уважала его. Сильный, сложно устроенный, заботливый… тарантул. Заботящийся о своих детях, талантливый охотник… «Паук-волк»…
Она предполагала, даже верила в то, что подобного оппонента будет сложно одолеть: если этот игровой паук соответствует своему прототипу… Что ж, в таком случае Нертус подготовлена.
Лишь учуяв чужой голос, хищник бросил свою добычу. Рывком обернулся, слишком чеканно и резко переставляя длинные ноги, храпнул, не успевая заметить стрелу – она ударила по голове создания, отлетая к камням… Только тогда восьминогий охотник взревел, теряя всякое терпение и возможные инстинкты; «тарантулу» не было больно…
«Что за…»
Нертус поняла, что у этого моба чуть ли не идеальное сопротивление физическим атакам.
Пауки данного рода, насколько геймерша помнила, не плели паутинных сетей. Они охотились самостоятельно, полагаясь исключительно на свою реакцию и имеющийся яд. Кусали жертву, парализуя её, или сразу… ну, вы поняли; бегали, охотясь, по земле, рыская в поисках добычи.
Встреченный моб обещал быть быстрым…
Он без проблем обнаружил человека, на всех парах кидаясь к нему. Взревел за спиной Нертус Беллатор, уже практически бросающийся вперёд; крикнула что-то неразборчивое девушка, тем самым парализуя кабана, ошарашивая его…
Она хотела победить моба самостоятельно, без чужой помощи…
В женской голове что-то клацнуло…
Сознание вдруг подкинуло иную мысль, связанную с миром реальной природы; какой-то образ, ассоциацию… воспоминание, связанное, как это ни странно, с телевизором и документальным кино… Перед глазами возник… краб…
Муравьи выедали краба изнутри. Сначала перекусывали ему ноги, парализуя жертву, затем раздвигали челюсти и заползали в свою добычу через рот.
У пауков же была несколько иная пасть… Хотя бы потому, что питались они, высасывая внутренности своего трофея... Ну, впрыскивали что-то там в пойманного жучка; что-то, что растворяло его тело…
«Окей, попробую бить по ногам…»
- Плач Семи ворон!
Чёрная магия, брызнув на правые передние ноги паука, раздражённо зашипела; мохнатый зверь, уже нависший над Нертус, истошно заревел и упал на бок…
Лучница встала. Опустила на зверя внимательный, мрачный взгляд серебряных глаз, нахмурилась, подходя ближе: она уже не думала о том, что паук может подняться снова…
Он тогда быстро бежал. Пушистые конечности монстра юрко топали по земле, хелицеры клацали; «тарантул» должен был прыгнуть на своего врага… кажется…
Такой моб действительно имел запредельную скорость…
Однако… он всё же не встал. То ли магическая защита восьминогого волка имела низкую шкалу, то ли тёмное волшебство кричащих чёрных птиц действительно било с такой силой… Нет, волосатые разъехавшиеся лапы зверя ещё дёргались – ну, те что остались; чудовище хрипло сипело, даже не пытаясь дотянуться до замершего совсем рядом человека…
Нертус с закрытыми глазами натянула тетиву; прицелилась, лишь на мгновение распахивая правую ртутную радужку.
Крепко зажмурившись, она выстрелила. Хотя прекрасно понимала, что руки её будут дрожать… Они и дрожали…
«Жалко...» Такая красота растворяется…
***
Акирон не понимал, почему она молчит. Почему, сидя на холодном каменном полу, на явно подкосившихся коленях, она безустанно трёт свои глаза. Рычит, глотая иглы, вспыхивающий под горлом, дерёт ворот белой блузки, давным-давно скинув костяной лук себе под ноги…
Беллатор, загораживающий своей широкой спиной развалившееся тело монстра, старался есть тихо. Он грыз чужие ноги, грудь, брюшко, храпел громко, пытаясь подавить хруст… и уже за это Нертус была ему благодарна.
Этот паук подарил девушке двадцать единиц опыта и семнадцать монет. Слишком просто, слишком мало; Беллатор выплюнул монеты в человеческие ладони, опуская взгляд в пол…
Акирон не понимал, почему его стрелок так относится к этим существам.
***
Оно действительно розовое. И длинное. Скользкое, голое, покрытое не то водой, не то слизью и определённо живое. Мягкое, необычное, извивающееся; широкий лоб плавно переходит в тупой, чуть приплюснутый нос. А глаз… глаз нет: кажется, это они маячат где-то под полупрозрачной кожей… И жабры, прилипшие к «шее» существа, к его телу; алые… словно южные кораллы… Их цвет, отражающий скудный пещерный свет, болезненно бьёт по глазам.
Эта лента, ленивыми кольцами бьющая по холодному пыльному полу, чудится поразительно большой. Толстой, змееподобной… Тем не менее, Нертус не узнаёт в этом дрожащем клубке, что вжимается в пол, ни питона, ни гадюку. Даже ящерица в глазах, в памяти лучницы мерещится совершенно иной… А «оно» и не ящерица ведь – амфибия.
Это был протей. Да только слишком большой, слишком… искажённый, что ли… Багряные жабры существа кручёными рогами уходили за спину зверя; хвост его, носящий слишком сложную и цветастую перепонку, и вовсе напоминал крыло бабочки. Большое радужное крыло крупного южного насекомого.
Земноводное плавно опадало на землю.
Только потом до Нертус стало доходить, что данный протей также является мобом. И что не убегал он от своего случайного спасителя лишь потому, что элементарно не мог сдвинуться с места… Да что уж там – он не мог пошевелиться: паучок-то недавний, очевидно, ядовитым оказался.
Но как же бегали слепые глаза существа, прячущиеся под розовой кожей. Как петляли, как тыкались к левому краю нежной головы, определённо пытаясь «рассмотреть» лучницу… О, да, она прекрасно понимала, что реагирует подобным образом протей именно на более «крупного хищника» - на неё, человека. Что он бы уже упрыгал давным-давно в глухую темень пещеры, если бы не пал жертвой биологического паралича…
Оно тяжело дышало.
А ещё Нертус знала, что за данного моба давался опыт. Но… да, у неё банально не поднималась на него рука. Слишком уж хрупким казалось это тело, слишком уязвимым… и красивым; привыкшая любить подобных животных, необычных и сложных животных, она… знаете, а ведь она шарахалась от своих же жутких мыслей – они всё всплывали в её полупустой голове… Пожалуй, именно поэтому девушка наклонилась к протею, поднимая его грузное тело на руки. Вполне осознанно, между прочим.
Амфибия, вяло дёрнувшаяся, подозрительно притихла. Слишком уж внезапно.
А лучница оттащила зверя к стене. Опустилась на колени, укладывая протея на камни; напряжённо щурясь, переложила земноводное к совершенно иному булыжнику. Ну, надеясь спрятать свою неожиданную находку…
Если бы сейчас её, Нертус спросили, зачем она делает нечто подобное, зачем вообще спасает игрового монстра, кучку пикселей, она бы… да, она бы незамедлительно ответила: «Потому что мне его жалко».
Она берегла эту относительную сентиментальность и ревниво охраняла всяческие её проявления.
Лишь пару минут спустя она нелепо поднялась на ноги. Поправила капюшон, колчан со стрелами; вскинула голову, чисто случайно натыкаясь взглядом на Беллатора… Большой и тяжёлый кабан, волосатый, бурый, склонив голову набок, разглядывал своего хозяина с незнакомой Нертус задумчивостью. «Зачем? Почему? Ты видишь в этом выгоду?»
Она махнула ладонью, призывая питомца продолжить путь. Беллатор… безусловно, он повиновался. Он молчал.
Охотница на пауков слышала копошение за своей спиной. Думать о том, что это действует совсем не паралитического вида яд, не хотелось: стрелок всё же надеялась, что сам протей, разрывая действие химических оков, копошится сейчас где-то на полу. Пройдёт ещё пара минут, и он получит полный контроль над своим телом; опять же, Нертус не знала, какие ещё «подарочки» могут прятать в себе челюсти местные хищников.
Ясное дело, она говорила о здешних пауках.
Ещё перед регистрацией она где-то вычитала, что мобы локаций Второй Жизни всегда и везде делятся на четыре вида. Согласно данным какого-то «официального» сайта, игровые монстры классифицировались по крайне привычным, знакомым всем признакам: по уровням, по длине полоски жизни, то есть количеству очков хп, и, разумеется, по числовому значению наносимого такими монстрами урона. К первому виду, самому слабому, и относилась, кажется, недавняя «личинка подземного дракона». Во-первых, она имела достаточно малые размеры, во-вторых, не смогла противиться силе более опасного противника, то бишь паука. Кроме того, насколько Нертус помнила, мобы подобной «фоновой» категории нередко становились пищей для всех остальных созданий и даже ингредиентами некоторых алхимических и кулинарных рецептов. Согласитесь, того же самого тарантула, входящего в список более сильных монстров, большинство игроков элементарно отказались бы есть.
В общем, пещерные паукообразные, рядом бегающие, относились ко второму выделенному типу - к типу «элементарных квестовых мобов»… да, подобные названия всему этому давала именно Нертус.
Таким образом, пиксельные конструкции данных групп почти всегда становились целью отдельных уровневых миссий; они являли собой воплощение среднестатистической мощи локации, на них тренировались игроки… Тем не менее, опять же, наша лучница только выдвигала предположения – она не была уверена в своих мыслях на все сто процентов.
Она верила, что именно «элементарными» были недавние снежные лисы, бегающие по лесу-тёзке. Хотя бы потому, что волки, рыскающие там же, с которыми девушка также успела пару раз встретиться, подходили исключительно под третью воображаемую категорию.
Такой категорией являлся отдел мобов «повышенной сложности». У них и полоска хп была подлиннее, и сила удара побольше… Нертус помнила, как, затащившись в лес на первом уровне, встретила одного такого зверя… хех, а ведь она даже бой дать ему попыталась…
Наконец, девушка забыть не могла само сражение с вышеназванным созданием – она не лишилась своего опыта только благодаря Беллатору…
К слову, к последнему, четвёртому, типу относились, как это ни странно, боссы игры. С ними Нертус, к счастью, ещё не встречалась… Хотя… «к счастью» ли?
И она думала обо всём этом… Почему? О, лучница твёрдо и категорично верила в то, что пауки местные являлись далеко не самыми сильными чудовищами имеющейся локации. Безусловно, по холодным, голым коридорам бегало что-то более быстрое и опасное; что-то, с чем стрелок ещё не встречалась… Но, знаете, а она ведь ждала такой встречи. Не то хотела проверить собственные навыки, не то… элементарно поддавалась на провокации собственного любопытства.
Беллатор всегда говорил, что у этой женщины нет башни… «Говорил»? О, прошу прощения: это Нертус, неотрывно следящая за взглядами и копошениями своего питомца, придавала им слишком прямое, даже речевое, значение.
Она наткнулась на новую порцию монстров почти сразу же. Стоило воительнице только войти в очередной пещерный коридор… В общем, она в который раз поразилась расположению точек спауна местных зверей – те располагались слишком уж близко друг к другу.
Девушка поймала себя на мысли, что… слишком уж громко она дышит. Вот ударяет в голову долгожданный азарт, врезает по мозгам великолепный по своей природе адреналин, привычный, наконец полученный – Нертус ждала его. Задерживая дыхание, прислоняясь спиной к холодной пещерной стене, она вслепую прощупывает свободной правой рукой свои брюки – левой уже опускает к сапогам Акирона. И щурится, позволяя ледяным зимним парам, приходящим с леса, пробраться в человеческие лёгкие; давит чихание на корню – под носом вспыхивает морозный зуд…
Она натягивает тетиву, вправляя в неё снаряд, не поднимая оружия. Затем замирает, прислушиваясь, мысленно прикидывая, как будет сражаться…
А противников теперь двое: в новой каменной «комнате» сидит, затаившись, паучий дуэт.
Они… ждут добычу?
Глас войны ещё действует…
- Твоим является тот… что справа, - она глубоко дышит, готовясь в недалёком будущем задержать дыхание; косится отсутствующим взглядом на своего питомца, что кивает, решительно поднимаясь на ноги – до этого он также прижимался к полу, имитируя действия хозяина; неожиданно для самой себя опускает взгляд на влажное око лука… Она любила Акирона с почти коллекционерской маниакальностью… Уже любила…
Затыкая вдохи-выдохи, откатываясь от стены, она рывком встаёт на одно колено и поднимает левую руку с зажатым в ней луком. Замолкает под взглядами шестнадцати глаз, выгибает спину, прижимая к груди и кисть, и стрелу; носа касаясь тетивой…
Стоит только первой зверюге кинуться вперёд одним мощным прыжком… девчонка разжимает пальцы.
Это Плач: обсидиановая орущая капля тёмной магии кислотой врезается в чужие очи, разъедая голову цели чуть ли не до основания. Нертус помнит, что зрение тарантулов играет огромную роль во время их охоты – она потому и целится в столь странные точки, рассчитывая нанести критический урон…
Как это ни странно, создатели Второй Жизни срывают строение своих членистоногих с абсолютно реальных животных… Или это только свойства выстрела во всём виноваты?
А удар действительно принимает максимальное значение. Паук пронзительно шипит, падая на подкашивающиеся ноги, загораживает дорогу своему товарищу, мотая булькающей головой, скидывая со своих «глазниц» ещё материального энергетического ворона… Нертус же, не желающая тратить время зря, одним чётким движением вжимается в землю под собой; Беллатор, перепрыгивающий через девушку, «бодающий» почти побеждённого противника, откидывает первого монстра к стене и без того узкого прохода.
Она добивает паука двумя дуплетами и одним физическим выстрелом. Ревёт впереди питомец, теснящий оппонента; переворачивается на бок первый противник… А лучница, одолевшая его, уже вскакивающая на ноги, неожиданно ловит себя на мысли, что… всего лишь попадает под действие удачи. Да, она бы не справилась с этими существами, не будь здесь Белла. Подцепила бы первого тарантула критом? Это да, ибо Нертус элементарно знала, куда стоит бить – почему-то во всех играх пауки были совершенно одинаковыми. Справилась бы она со вторым зверем?.. Что ж, в том воительница сомневалась – расправляясь с первым, она бы попала под удар второго монстра… Ну, а оставление недобитого восьминогого волка без внимания было бы кощунством… и, пожалуй, последним, о чём девушка успела бы пожалеть перед падением на предыдущий уровень…
Краем сознания высчитывая скорость восполнения маны, она продолжала физическую атаку. Вновь изгибалась весенней веткой, прикрывая один глаз, вновь прижимала тетиву к своему носу. Только кабан, петляющий перед пауком, мешал провести нормальный прицельный выстрел. Уже и необходимое количество магической энергии восстановилось, уже и Нертус, прошептавшая название наиболее действенного плача, потеряла всякое терпение…
Почему-то Беллатор подобраться к своему противнику ближе, чем на два метра, не мог…
- В сторону! – почти рык; раздосадованный, обозлённый…
Чёрный вопящий снаряд просвистывает над самым кабаньим ухом.
Она промахивается: удар приходится на правую лапу, лапа эта уже через пару мгновений отлетает от родного тела, извиваясь в воздухе волосатой пружиной… сам же «тарантул» замирает, останавливая свой ослеплённый внезапной болью взгляд на Нертус…
Лучница уже готовится к укусу…
Он бросается наутёк так же внезапно, как и прекращает атаку на Беллатора. Визжит пронзительно, сотрясая сухие стены почти животными воплями, перебирает, спотыкаясь, оставшимися ногами… Затем и вовсе скрывается в темноте тоннеля…
А Нертус стоит. Хлопает глазами, переводя шокированный взгляд на вросшего в пол Белла; сглатывает шумно, опуская руку с Акироном…
Через мгновение потолок пещеры вздрагивает под крайне эмоциональной, но достаточно лаконичной руганью…
- Вперёд давай; вперёд, говорю! – она вихрем прижимается к стене, пропуская перед собой грузное кабанье тело, и тут же пускается следом. Бежит, удерживая ладони на уровне груди; скользит и чудом не падает на камни, на особо резких поворотах выписывая чуть ли не акробатические трюки… А мысленно рычит, мешая собственные возмущения с восхищённым смехом. Нет, это подумать только… удрал, хитиновый пуфик!
***
Она сидела на коленях. Хмурилась, разглядывая тонкие чёрные кости лука, щурилась, периодически поднося большое янтарное Око к своим глазам. Блестел Акирон, переливающийся под тусклым пещерным светом, булькало что-то под ониксовой толщей магических камней… Нертус остановила свой взгляд именно на этих камнях. Ибо, прежде светлые, нынешние кристаллы медленно, но верно наливались бронзой.
Символы, покрывающие «крылья» оружия, стянутые эбонитовыми перепонками, мигали редким серебром.
- Профиль…
За её спиной лежало трио. Скрючившись, шипел в самом центре пещерной комнаты последний противник – вернее, шипела на его брюшке магия ворон, расплавившая мохнатую броню; рядом, чуть левее, свистел под воздухом второй пиксельный монстр – это Беллатор, разгрызающий чуть ли не железные ноги павшего, пытался достать из чудовища золото.
Наконец, слева от Нертус, весь перекрученный, распадался на биты тарантул, недавно убежавший от своих противников. Он, к слову, первый прогнулся под тяжестью Дуплета Лунного зайца.
Стрелок помнила, как они с Беллатором сражались. Как первый монстр сбил с ног второго, как питомец девушки привычно откинул третье существо к противоположному проходу. А ещё она помнила, как дрожали глаза беглеца. Того самого, за которым воительница и кабан бежали…
Дёргались очи и последнего противника – он тоже попал под действие «этой» стрелы.
Оно звалось «Взором Палладиума»… свойство это… В моменты срабатывания данного «таланта», кристаллы, украшающие оружие, мимолётно вспыхивали рыжими солнечными пятнами. Снаряд мгновенно заряжался прежде неизвестной энергией, затем тух, вырываясь к цели… Он вновь зажигался пламенем, лишь врезаясь в противника…
Любое существо, попадающее под такую атаку, скрючивалось под волной безудержного страха…
Шанс срабатывания «Взора», как это ни странно, имел пятипроцентную вероятность… Хех, «Взор»… Оно и понятно – Око Акирона наливалось самым настоящим южным солнцем, практически алым, даже золотым, в моменты удара…
Лук приобрёл такое удивительно свойство после апгрейда. Тут и думать нечего было – случайное оружие никогда не получало аналогичных особенностей…
- Мм? – девушка отвлекается от светящегося профиля оружия – да, и такое было – и поворачивается к Беллатору. Тот, тенью вырастая за человеческой спиной, аккуратно наклоняется; медленно раскрывает зубастую пасть, высыпая гору монет на ноги хозяина.
Нертус округляет глаза.
Этого золота… много. Серебристые радужки наливаются довольствием, неконтролируемой радостью и даже некоторой маниакальностью: дрожащими пальцами лучница сгребает добычу, пропуская её блеск сквозь холодные ладони… А ещё она присвистывает; протяжно так, восхищённо…
«Гуляем…» - читает непривычно буйную улыбку в чужих очах Белл. Он, с усмехающейся мягкостью наблюдающий за стрелком, старается не нарушать относительную тишину… нет, скорее молчание.
Они идут обратно. Нертус, мысленно рассматривающая монеты, расслабленно щурит глаза; кабан, шагающий следом, довольно храпит – почему-то хозяйская радость отдаётся в голове питомца парадоксальным спокойствием. Вот урчит над головой лёд, камень; шуршит сквозной ветер, гуляющий по холодным коридорам…
Они, признаться, даже не думают о том, что могут встретить нового противника… А зря…
Нертус, понимающая, что потеряла бдительность, именно поэтому вспыхивающая раздражением на саму себя, останавливается только от чужого рёва. Распахивает глаза, склоняя голову и пряча свои светлые очи под пеленой почти чёрной сейчас чёлки, сжимает кулаки, задерживая дыхание… Перед ней, раздражённо щёлкая, переставляя мохнатые ноги, зияет единым серебряным пятном практически белый паук. Более крупный, более яркий, кардинально отличающийся от предыдущих тарантулов…
Стрелок, не тянущаяся за луком, прекрасно понимающая, что это для паука станет лишь провокацией, переводит свой холодеющий взгляд на остановившегося рядом Беллатора. К слову, давным-давно остановившегося…
Стоит только восьминогому монстру прижаться к полу пещеры… да, Нертус отшатывается в сторону.
Паук проносится совсем рядом. Вскидывается Беллатор, активирующий «глас», встаёт на дыбы, ударяя по противнику передними ногами и напоследок кусая оппонента за ногу… А членистоногое всё рычит. Не пищит, не визжит, а именно рычит, даже храпит, нелепо поворачиваясь, толкая кабана под грудь…
Почему-то Нертус думает, что зверюга реагирует на более крупного соперника. К счастью.
Откидывая надоедливую ткань плаща в сторону, вытаскивая очередной снаряд, девушка скользящими ладонями натягивает тетиву. Встаёт вновь на левое колено, вскидывая ладонь с Акироном, прижимается лицом к стреле, глубоко вдыхая, задерживая дыхание и таким образом прицеливаясь… В голове человеческой всё звенит адреналином название тёмного магического выстрела.
Она проводит атаку…
Когда же… когда эта махина оказывается перед самой девушкой, лучница вздрагивает. Она не помнит того, что отвлекалась, того, что подпускала к себе противника на такое близкое расстояние. Просто в один прекрасный момент геймерша распахивает свои ртутные глаза и давится судорожным вздохом: перед ней, клацая ротовым аппаратом, приподнимается на задних ногах паук; затем дёргается вперёд, вонзая свои лапы в каменную землю над самой головой съехавшей вниз лучницы.
Он жалит её в подставленную левую руку, и только потом откатывается к морозной зимней трещине, входу в пещеру, сносимый весом Беллатора.
Нертус… в тот момент она перестала видеть под собой почву. Перед глазами радужными цветами вспыхнули некие булькающие пятна, она сама, схватившись коченеющими пальцами ещё контролируемой здоровой руки за плечо укушенной, сжалась, почти падая на льдистый пол.
Веки и глазницы вздрогнули под горящей болью.
Она ощущала, что её тошнит. Судороги плавно ослабли, уступая своё место знакомому, почти «простудному» недомоганию; девушка подняла голову, впиваясь ещё мотающимся из стороны в сторону взглядом в сражающихся зверей… Она подумала, что действие яда спало, ведь... на таких уровнях создавать монстров с подобными жуткими особенностями бессмысленно…
Она поняла, что ошиблась, когда дёрнулась под ударом очередного спазма; когда согнулась пополам, выпуская на каменный пол под собой струю тёмной багряной крови.
Алое пятно, разбавленное слюной, уже холодное, хризантемой расползалось по заиндевевшей пыли…
Нертус встретила ледяную землю собственным лбом.
… получает новый уровень.
А потом пришёл свет.
***
Она сидела перед лежащим на полу кабаном и чувствовала себя вывернутой наизнанку. Водила у самого пола указательным пальцем левой руки, перемещая между камнями золотые монеты, изредка поднимала на сопящего Белла серый, явно сочувствующий взгляд.
Беллатор косился на Нертус с почти аналогичным волнением: яд ударил по обоим.
Кажется, новый уровень восстановил лучнице немного здоровья; как и питомцу девушки. Однако… каким же оркестром гудела в головах напарников извивающаяся боль; как же мутило стрелка, прислонившегося лопатками к стене пещеры…
Она уронила на своё лицо капюшон.
- Как твоё здоровье? Восстанавливается?
Парнокопытное животное, тихо сопящее, медленно и аккуратно поднимает над полом свою большую волосатую голову. Поводит более живо ушами, переключает на хозяйку внимание; Нертус щурится, опуская взгляд на бурое, уже подсохшее пятно, покрывающее ткань её белой блузки.
«Ага… как же…»
Она понимает, что питомцы во многом уступает более непредсказуемым игрокам. У последних и полоски хп быстрее наполняются, и характеристики приобретённые выше… Геймерша, равнодушно косящаяся на валяющегося у самого чёрного прохода белого паука, думает о том, что… она, человек, виновата перед своим напарником. Перед Беллатором.
Беллатор думает, что Нертус ударилась головой…
Потеряно соединение с сервером игры.
Разрывая скрипучую тишину пещеры трубным рёвом, он роняет к собственным разъезжающимся ногам голову. Свою тяжёлую, грузную голову…
По пыльному снегу пещерного входа ползут бирюзовые пиксели…

Ледяная пещера ===> Квартира Нертус