Как видишь, меня-таки понесло... На извращения, правда.
Юноша был счастлив. Стоя с замирающим сердцем, высматривая в холодном лице друга хоть толику эмоций, сейчас он обнаружил то, что искал так долго. Стеснение, но стеснение не неприятное, рода: "Я тебе не доверяю", а настоящее, искреннее и доброе, чистое, вроде: "Да ладно тебе, есть многие, которые могут лучше". Именно такое, приятное стеснение парень смог прочесть его в одних только глазах, в одних только чуть опущенных веках, в слабом подрагивании губ и румянце, ярким пятном выделявшемся на белом лице студента. Прерывистые фразы , мычание, бормотание, желание отвести взгляд - всё это было Андрею до боли и слёз знакомо, но сейчас вылилось не просто в понимание и сочувствие, а в восторг. Снова. Однако этот восторг был другого рода, не как прежний. Если тогда юноша поражался мастерству и голосу, то теперь "пробуждению". На самом деле, это ведь был первый раз, когда школьник мог так чётко уловить эмоции Рэя, когда он мог чувствовать его. Юноша был счастлив. Ледяная корка стала плавиться.
Однако на этом сюрпризы явно не заканчивались. Когда мальчишка протянул другу руку, он просил дать ему бумажку, листок с автографом. Хотя, по-правде говоря, про автограф он сказал скорее от балды, для красного словца, чтобы подтвердить свои слова. Конечно, он предполагал, что вполне возможно будет и получить и тот самый артефакт, но вот ТАКОГО он даже и представить себе не мог. Поначалу, услышав фразу Рэя о смываемости маркера, Андрей вообще не понял, зачем ему вдруг будет нужно оттирать бумагу, но после... до него дошло. Поймав взгляд Макса, недолго простояв в ступоре, от стянул с себя куртку, как бы проверяя, прав он или нет. Оказалось, прав. Концептор продолжал терпеливо смотреть на плечи парня, и тот впал в полнейшее смятение... Однако то, что нужно было сделать, было понятно и без слов, тем более, что сам Рэй что-то быстро и почти неслышно бормотал. В этом потоке слов мальчик услышал только "плечи", "спирт или ацетон" и "сам слезать не должен примерно неделю". Теперь же фактов для ошалевшего юноши хватило. С трудом перебарывая свой шок, он сел боком к Рэю и оттянул ворот кофты, оголяя плечо, иначе говоря, подставляя его под маркер. Сказать, что мальчику было неловко - ровным счётом ничего не сказать. Дабы не показывать своего смятения и, в очередной раз, смущения, "Бескрылый" опустил глаза к полу и интуитивно закрыл глаза. Сейчас он вообще мало понимал происходящее, но ведь... он сам напросился, так? Что-то влажное и прохладное коснулось предплечья парня, и тот вздрогнул, щурясь. Теперь же он напряг мышцы и стал ждать. В те секунды, пока Рэй виртуозно расписывался на его предплечье, самому школьнику казалось, будто тот обжигающим холодом чертит на его коже магические пентаграммы, из которых тут же сочится алая кровь и которые тут же покрываются волшебным свечением. Наконечник маркера касался его мягко, но ощутимо, словно какая-то заточенная ритуальная утварь... Единственное, что явно шло вразрез - тёплая рука, что аккуратно придерживала его самого, разительно отличаясь от железных тисков алхимиков или чего похуже.
Ещё немного, и обряд был завершён. Тихо выдохнув, мальчик развернулся обратно и немного растерянно посмотрел на своего провожатого снова. Потом он смущённо улыбнулся и коротко ему ответил, пытаясь привести раздрай в мыслях в порядок.
- Да, безусловно, - тут он натянул кофту обратно, хмыкнул и растянул губы чуть шире, ощущая себя при этом также немного бодрее, - Благодарю. - теперь он чувствовал себя почти, как прежде, но даже несколько сильнее - с магической татуировкой от великого барда, как он сам смеялся своим мыслям. Смех придавал ему сил, поэтому даже следующее заявление Рэя юноша перевёл в шутку, ведь, как говорилось ранее, ему было весело (хотя вполне возможно, что это было его способом защиты от новых перспектив в песнопении), - Это будет нашим последним оружием. Звуковая атака.
***
И снова этот режущий воздух механический голос, лишённый хоть капельки теплоты или грамма эмоций. Снова этот визжащий, противный звук. - подумал Фей, зажмуриваясь. Впрочем, долго сокрушаться по этому поводу не пришлось: тут же парень стал собираться, взяв пример со своего друга. Короткий путь от сидений до дверей, и... и в глаза школьнику ударил ярчайший свет. Солнечные лучи отражались от первозданно чистого снега, создавая иллюзию, будто здесь всё подсвечивали специально. Юноша нерешительно ступил на, как оказалось, сухой и совершенно нелипкий снег. Он огляделся: было невероятно красиво. Длинные, холмистые снежные слоны, хвойная тёмная роща неподалёку и солнце, утреннее, нежное, оно выглядывало откуда-то из-за одного из гигантских сугробов, словно играя с Андреем в прядки, украдкой проверяя того на внимательность и бдительность. Даже воздух здесь был другим: он не налегал, не давил, не обволакивал, а наоборот, давал какую-то свободу, лёгкость и лишнее пространство. Когда юноша посмотрел на небо, то и оно показалось парню другим: нежно-голубое, лазурное и желтоватое от солнца, оно казалось лишь заготовкой, лишь фоном для будущего красивого воздушного пространства на полотне художника. На всём вокруг словно лежал какой-то отпечаток чистоты и свободы.
Андрей глубоко вздохнул, жадно втягивая воздух и прикрывая глаза, слушая при этом Рэя, но не решаясь отвечать ему. Как только тот закончил, как только сам мальчишка надышался и наразглядывался с опять-таки восторженным видом, тот лишь бодро кивнул студенту так, чтобы всем было ясно, что вопросов нет, и продолжил вместе с ним путь, всё так же восхищённо озираясь.
Станция ---> Горы
Вторник, 20 октября 20** года. Один из городов-миллионеров матушки-России.
Итак, начало недели. Школьники догрызают гранит науки, студенты им молча завидуют, а взрослым дяденькам и тётенькам и вовсе остаётся лишь тоскливо вздыхать - ещё бы, ведь ученикам общеобразовательных осталось доучиться одну-единственную неделю: дальше их ждут долгожданные осенние каникулы. Ну, большинство ждут.
Кроме того, разумеется, вместе с каникулами приближается и день выставления оценок. Да только... кому же хочется сидеть допоздна в школе, когда на улице такая погода? "Такая" - это солнечная, тёплая и необычайно сухая. Странно для осени? Странно. Но народ не жалуется.
